Достопримечательности Антверпена сверху

Где же псе-таки более всего похож на самого себя удивительный город Антверпен? Дюреру, чтобы обозреть «Анторф», нужно было взобраться на колокольню Онзе-ливе-Враукерк. Люди нашего столетия чаще пользуются смотровой площадкой «первого в Европе небоскреба».
Как странно видеть собор сверху! Готические церкви не созданы для этого, они рассчитаны на почтительно поднятые к небу взгляды, их башни должны плыть в облаках — ведь ими люди минувших веков достигали небес. Есть что-то унизительное, нескромное в том, что люди смотрят на собор сверху вниз. Но он и так прекрасен. Его черные крыши образуют крест, окруженный серебряным ореолом омытых дождем контрфорсов, и светлая башня торжественно подымается над горизонтом. И вот опять знакомые башни и кровли — Бойня, приземистый отсюда сверху Стен, дальше за рядом острых крыш пестрый бордюр из пароходов и Шельда, кажущаяся зеркально неподвижной. И за нею зеленая низина с пятнами новых прозрачных кварталов, и опять газгольдеры, и трубы за дальней излучиной реки, и где-то там, совсем далеко, — море.
На том берегу, отделенный от старого города лишенной мостов рекою, тоже — Антверпен: просторные улицы между светлых в сплошном стекле многоэтажных билдингов; будущий город возникает на равнине, еще зеленой и пустой. Здания красивы, удобны, они — реальная плоть города, но в них неощутима его душа. Эти кварталы могли бы быть повсюду в Европе. И словно понимая свою непричастность к истории, новые дома отступили далеко — за Шельду.
А внизу центр города содрогается от бешеного пульса склеротически узких улиц, кажущихся сплошной струящейся лентой машин, бензиновая гарь колышется над Меиром, можно только угадывать — где дом Рубенса, где печатня Плантэна. Тяжелый дым поднимается над вокзалом, как всегда, наверное, окруженным сотней ярко-красных почтовых пикапов с перекрещенными рожками на дверцах. И уж совсем не различить отсюда Королевский музей изящных искусств, его помпезное, не слишком красивое здание, хранящее картины, что то и дело вспоминаются в Бельгии — от мрачного огня ван-дер-вейденовских портретов до нежных фантазий Мемлинга, от Рубенса до апокалиптических видений Энсора.
Очень старый город трудно мирится с современностью. Когда спускается ночь и Антверпен заливает обыденное великолепие ртутных ламп, витрин, разноцветных светящихся надписей, уходящие во тьму высокие башни кажутся почти чужими городу, им одиноко в небе. Тогда на вершине соборной башни загораются багрово-красные сигнальные огни. Они охраняют старину от низко пролетающих с надсадным воем самолетов. Но они же и указывают самолетам путь. И огни улетающей в ночь «каравеллы» посылают огням собора благодарный привет, примиряя на мгновение отчужденные друг от друга века.

Гент ➼