Ратуша Антверпена
Антверпен площадь Гроте Маркт
Нынешний музейный, старый Антверпен казался, надо полагать, и Рубенсу городом вполне сложившимся, хотя все еще молодым, поскольку знаменитая ратуша, что в двух шагах от собора, пленяла глаза тогдашних антверпенцев не только совершенством пропорций и отделки, но и ощущением новизны, своего рода модности: построили ее лишь в шестидесятые годы ушедшего (то есть XVI) века.
Сейчас, когда столетия уравняли в правах на древность и собор, и ратушу, трудно представить себе, каким украшением старого города стало это здание, выстроенное по чертежам зодчего Корнелия де Фриндта. С непререкаемой определенностью оно заняло главное место на Большой площади, застроенной готическими гильдейскими домами. Строгие формы ренессанса, смягченные фантазией фламандского архитектора, образовали фасад простой, но не однообразный. Красный мрамор цокольного этажа, светлый камень облицовки окрашивают площадь летучим разноцветным мерцанием, то отражаясь во влажной брусчатке в ненастный день, то не по-антверпенски ярко сияя на солнце; тонкая и высокая — выше 50 метров — башня взлетает к небу с готической стремительностью, которой не могут помешать отчетливо прорисованные ренессансные пилоны и карнизы. А в статуях, украшающих башню (Богоматерь, Справедливость и Мудрость), уже угадывается своевольность близкого барокко.
Живописность площади усиливается блеском золоченых гербов на фасаде ратуши и пронзительно зеленой патиной, что покрывает бронзовую фигуру еще одного великана Брабо. Этого Брабо, в отличие от выкованного Массейсом, Рубенс знать немог. Статуя, венчающая бронзовый фонтан перед ратушей, была отлита в конце прошлого столетия по модели скульптора Ламбо. Пышная театральность фонтана все же сродни площади, где давно уже эпохи сосуществуют в добром согласии. Конечно, изощренный взгляд отыщет немало наивного, даже безвкусного в этом псевдобарочном сооружении, в чуть приплясывающей фигуре Брабо, но трудно вообразить себе Большую площадь без плеска струй на бронзе фонтана, без легкого силуэта бессмертного великана! Тем более что знакомство с внутренним убранством ратуши принесет несомненные разочарования ревнителю старины. В 1576 году испанцы сильно разрушили здание, его пришлось строить почти заново. И если фасад едва ли не изменился, то не раз переделывавшиеся интерьеры теперь являют собою пример того, еще не имеющего названия помпезного, подчеркнуто пассеистического стиля, которым отмечены многие официальные здания конца минувшего века. Разноцветный мрамор, резное дерево, фрески, обильная позолота — все это создает ощущение праздного и утомительного красноречия. Тем не менее и лестница, и парадные залы не лишены величия, более того, они каким-то не вполне понятным образом сочетаются с благородной простотою фасада. Может быть потому, что, как бы ни был стар Антверпен, он ничем не напоминает заповедник. Роскошная эклектика залов свидетельствует, что за старинным фасадом ратуши шла суетливая жизнь со своими представлениями о прекрасном, что представления эти менялись, что не только жесткие брыжи и башмаки с пряжками, но и крахмальные воротнички, и визитки носили хозяева города, что ратуша не музей, а место, где век за веком царствовали эти хозяева, которым страшно хотелось казаться такими же благородными и бесстрашными антверпенскими патриотами, как те, что изображены на стилизованных под средние века фресках. Все это неизбежно. Неизбежно, как свист автомобильных покрышек, заглушающий звон водяных струй у сравнительно молодого, но уже успевшего состариться фонтана Брабо.
Нетрудно представить себе, что в пору молодости Рубенса старики с раздражением смотрели на здание новой ратуши, вспоминая готические красоты ратуши прежней, ее башенки, ее пышный вход, затейливые решетки на окнах. . .
